На условиях анонимности действующие или уволившиеся со службы сотрудники
ФСБ согласились рассказать о том, почему они ненавидят свою работу.
ВИКТОР, 37 лет, полковник:
«Из
ФСБ мудаков не увольняют. Это принцип работы системы. Выгоняют
порядочных людей, кто-то уходит сам. А все мудаки в конечном итоге
продвигаются по служебной лестнице и концентрируются наверху. Отдают
идиотские приказы, заставляют заниматься бумажной волокитой. И против
них не попрешь. Выход один: хочешь сделать карьеру в ФСБ — ни на что не
обращай внимания, сохраняй спокойствие и постепенно мутируй до состояния
мудака. Уже восемь лет я исполняю обязанности начальника отдела.
Регулярно получаю грамоты за отличную работу, провел не одну успешную
операцию. На деле руковожу отделом, но по бумажкам числюсь «исполняющим
обязанности». Резонный вопрос: почему бы не сделать меня руководителем? А
это умники, которые наверху, говорят: молод еще, эта должность для тех,
кто старше пятидесяти. И будь ты хоть семи пядей во лбу, начальником в
ФСБ должен быть и будет только мудак-старпер».
АЛЕКСЕЙ, 33 года, майор:
«В
моей работе больше минусов, чем плюсов. Зарплату хоть и повысили с
октября 2008 года на 9%, но это все равно очень мало. За ростом инфляции
и цен все равно не успевает. Это выглядит как подачка и насмешка, чтобы
заткнуть рот и отчитаться перед народом по ТВ, что вот, мол, повысили
военным и спецслужбам зарплату на должном уровне. Если ты один живешь,
то еще куда ни шло — на еду хватает. А если семьей обзавелся, то и на
хлеб не хватит. В 2000 году, например, зарплата младших офицеров была на
уровне 100$ — это же просто смешно. В 2004 году срезали льготы: 50%
оплату ЖКХ, бесплатный проезд, 13% подоходный налог. Раньше ежемесячно
пайки консервами давали: ветчину, тушенку, сахар, компот, гречку, а
теперь этого нет. Потом зачем-то разнесли сроки получения званий. Так я
бы уже в этом году подполковника получил, а по нынешним законам получу
только в следующем. Раньше боевые за Чечню платили, а сейчас забудь про
это — Чечня больше не является зоной контртеррористических мероприятий.
Хотя, когда приезжаешь туда в командировку на год или полгода, видишь,
что местные уфээсбэшники получают в два раза больше, чем ты,
прикомандированный. Они работают с 9 до 18 и идут домой, а нами все дыры
затыкают. Командировочные вообще курам на смех — 100 рублей в день,
независимо от того, куда едешь. Разве на эти копейки прокормишься? К
2011-2012 году обещали всех сотрудников ФСБ обеспечить жилплощадью.
Очередь на жилье с 1990-х годов стоит — можно, конечно, записаться, но
глухое это дело. А при оформлении на работу кадровик первым делом
спрашивает: «Нуждаетесь в улучшении жилищных условий?» Ответишь
утвердительно, с тобой дальше и разговаривать не будут. А уровень
подготовки курсантов, приходящих с академии, вообще оставляет желать
лучшего. Большинство молодых (как из академии, так и с гражданки) уходит
после первого пятилетнего контракта, а некоторые и его не дослуживают.
Нехватка кадров налицо. Вывод мой субъективный: чего бы ни вещало ТВ, не
любит наше правительство ни силовые конторы, ни Минобороны. А вообще, у
нас просто — не нравится, пиши рапорт».
КОНСТАНТИН, 30 лет, капитан:
«В
последнее время бесит то, что по долгу службы приходится много
выпивать. В вербовке ведь что главное — найти слабые стороны человека.
Деньги, бабы, мужики, водка. Надоело ходить в кабак, как на работу.
Каждый день обильная выпивка — без нее не разговоришь клиента. Только
если по молодости каждодневная алкоголизация организма проходила как-то
легко, то теперь печень уже не та. А нужно снова идти в кабак, а с
похмелья сесть и написать отчет о том, как прошла встреча. К тому же с
такой напряженной работой очень тяжело сохранять верность жене. Мой
отдел занимается борьбой с терроризмом. И все питейные заведения, где мы
работаем, — арабской направленности. А там восточные красавицы с
танцами живота. Пляшут до утра под коньячок и шашлычок. Служба Родине —
это, конечно, не обсуждается. Но мы тоже люди, и ничто человеческое нам
не чуждо».
АЛЕКСАНДР, 24 года, старший лейтенант:
«В
моей работе мне не нравится нерациональность и военный маразм. Мы же
бюджетники — винтики системы, где все делается не правильно, а по
правилам. Приходится совершать массу лишних телодвижений и носиться с
бумажками — в ФСБ непробиваемая бюрократия. А если учитывать, что мы еще
и люди военные, а в армии все квадратное катают, а все круглое носят,
то многие вещи доводятся до степени абсурда. Второе, что не устраивает, —
низкая зарплата. Я, конечно, пока молодой сотрудник. После академии
работаю всего два года. Но зарплату в 30 тысяч рублей считаю для офицера
недостойной. Вынужден подрабатывать по ночам официантом в «Якитории».
Перспективы в будущем тоже не радуют: мой начальник, полковник, получает
50 тысяч. Не та сумма, к которой хочется всю жизнь стремиться. Всерьез
подумываю уйти из органов и заняться бизнесом».
ДЕНИС, 29 лет, капитан:
«Положа
руку на сердце, скажу, что невозможно работать с дебилами. А таких в
ФСБ полно. Как-то вызывает меня к себе генерал и говорит: «У меня с
рабочего стола на компьютере начали пропадать секретные материалы. Кто
это делает?» У меня волосы дыбом. Поднял всех на уши. Стали разбираться.
Я спросил генерала, где он хранил документы. А он мне на голубом глазу
заявляет: «В корзине прятал». Оказалось, человек не умел пользоваться
компьютером и прятал важную документацию не в файлах, а складировал их в
корзину на рабочем столе! Естественно, они время от времени
самоудалялись, и восстановить их было невозможно. А генерал так и не
понял, что именно он сделал не так. Но доконало меня не это. Как-то в
нашем ведомстве ни за что ни про что подставили одного человека.
Отправили его по заданию в Чечню. Он там хорошо отметился — ликвидировал
бандита. Возвращается, а ему вместо благодарности за хорошую службу
устроили нагоняй: «Слушай, браток, а ты не того убрал». Оказалось,
вначале тот покойничек был чужим, а потом вдруг стал своим. В общем,
погнали коллегу с работы. А я следом за ним ушел».
АЛЕКСАНДР, 22 года, лейтенант:
«Я
совсем немного успел поработать в секретной конторе, но и небольшой
срок пребывания там чуть не стоил мне жизни. После окончания одного
военного училища и за особые заслуги — не скажу какие — меня
единственного из всего выпуска пригласили в ФСБ. Вначале был особистом, а
потом в одно из управлений попал. Дали мне первые звездочки, и по
традиции решил я их обмыть с коллегами. На этом моя карьера и
закончилась. Все из-за этой звездочки. Бросил я звездочку на дно рюмки,
как положено, и махнул водку залпом. Ребята вокруг орали «пей до дна» и
как будто сглазили. В общем, я эту звездочку проглотил, поперхнулся — не
в то горло пошла — и потерял сознание. Вызвали неотложку, а потом я еще
долго мотался по больницам. Оказалось, повредил себе артерию. Вышел — и
меня быстренько комиссовали. Мне, кстати, отец еще давно говорил: «Не
лезь туда — добром не кончится». Так в общем-то и вышло».
ФЕДОР, 50 лет, полковник:
«Если
ты в ФСБ нарушишь хоть один пунктик, так тебя сразу безжалостно
вышвырнут из системы. Несколько лет назад в одном из сибирских городов,
который граничит с Казахстаном, произошло ЧП. Семья из четырех человек —
муж, жена и двое маленьких детей — пересекла границу в поисках лучшей
доли. Их тут же взяли под стражу. Было возбуждено уголовное дело,
которое передали в ФСБ. Об этой истории невероятным образом прознали
правозащитные организации и раздули громкое дело. А я работал в
пресс-службе. Общаясь с журналистами, я имел глупость выступить на
стороне нарушителей. Вернее, просто публично согласился с общественным
мнением, что не стоит их судить по всей строгости. Только и всего. Но
после этого заявления меня вынудили уйти по собственному желанию. И
никто не вспомнил, что в ФСБ я проработал больше двадцати лет».
ПЕТР, 28 лет, капитан:
«Невозможно
постоянно жить в чужой шкуре, выдавая себя за другого человека, но
приходится. Особенно, когда нужно внедриться в преступную группировку.
Хорошо, если расследование связано, например, с распилом бюджета, тогда
ты промаешься всего три-четыре месяца, живя чужой жизнью. А если это
дело на правительственном уровне, которое завязано на многих людях,
важных документах, тогда придется и год, и три лицедействовать. Потом,
когда возвращаешься в свою шкуру, лечишься от нервного срыва и сразу
уходишь в запой. Так и живешь от роли к роли. А себя почти теряешь в
алкоголе. И все время как будто на съемках. Такая вот Санта-Барбара».
НИКОЛАЙ, 33 года, майор:
«Слишком
все в ФСБ на секретности повернуты. Была у меня девушка, которую я
сильно любил. Мне вышла командировка в Чечню, и за день до отъезда я
решил проститься со своей подругой. С дежурства не сбежишь, и я
пригласил ее к себе на работу. Мы закрылись в кабинете моего начальника.
Выпили, поговорили, занялись сексом. Наверное, здесь все было сразу — и
удовольствие было, и маленькая месть руководству. Но в Чечню я так и не
уехал. Утром меня вызвал начальник. Оказалось, что в его кабинете были
установлены камеры видеонаблюдения, которые он сам просматривал. Но по
шапке я получил вовсе не за секс на рабочем месте, а за то, что чужого
человека в святая святых привел — в кабинет с документами особой
важности. Коллеги мне устроили суд офицерской чести — попросту говоря,
набили морду. А могли и убить. Потом я сел и написал заявление об уходе.
Другого выхода-то у меня не было». |
